В новом (14.01.23) выпуске программы "Переплет" на "Радио России-Башкортостан" продолжаем знакомство с гостями X Международного литературного фестиваля "КоРифеи".
О фестивале "КоРифеи"
"Большой пласт работы идет с педагогами, даже с будущими педагогами. Такая глубинная работа на опережение, наперед. Это то, что постепенно накапливается и даст потом большой результат. Либо поможет поддержать тех людей, которые занимаются очень значимой педагогической работой, но не выходят, например, на сцену читать стихов, но они тоже сопричастны к этому большому процессу, они тоже – корифеи".
О Содружестве литературных фестивалей
"Совет молодых литераторов, Союз писателей России мы сейчас начинаем, развиваем, активно продвигаем проект "Содружество литературных фестивалей", который объединяет на данный момент восемь площадок в разных регионах страны. Это – помимо Уфы – и Самара, и Челябинск, я надеюсь, что и Петербург, конечно, присоединится, и Ленинск-Кузнецкий… Смотрите, какая у нас география шикарная! Мурманск, Рыбинск…
Этот проект про то, что пространство, в котором мы существуем, может быть единым. Это очень здорово, когда приезжаешь в другой регион и видишь, что там тоже есть источник силы, источник смысла, источник любви к своему региону. И там тоже есть люди, которые живут такими же ценностями, которые любят, например, книги, любят свою родину, такую родную родину, да; которые пишут, думают, ищут, хотят открываться и быть открытыми кем-то еще; которые гостеприимны и ждут тебя в гости.
И мне кажется, здорово, если молодые люди получают такой опыт, когда они узнают страну не по учебникам, не на уроке географии, а соприкасаясь с каким-то живым контекстом, который запечатлен, может быть, в тексте, в книгах, но он запечатлен в опыте живых реальных людей, которые делятся с тобой творчеством, своими мыслями о жизни, о вере, о чем-то очень важном.
И вот нам кажется, что будет здорово, если мы создадим такое пространство, в котором будут такие мерцающие точки, как источники некой духовной жизни… Ключ, родник, и родник бьет, и к нему могут приходить новые люди и рассказывать другим людям: "А вы знаете, что тут вот такое, может, вы тоже приобщитесь как-то…" Да, это такая настоящая живая вода, живительная сила, которая, если к ней прикоснуться, будет жить в тебе и как-то на других людей тоже хорошо влиять. Ну, я, по крайней мере, очень в это верю".
Еще фрагменты интервью:
О чистом снеге
"В Петербурге он очень быстро тает, а сама я тоже родом из Поволжья, из Пензенской области, и там тоже всегда зимой было много снега, был мороз, и я, честно говоря, соскучилась. В Уфу с большим удовольствием прилетела".
О Петербурге
"Он сразу стал моим. Так получилось, что я поступала в аспирантуру по своему направлению, меня многие отговаривали, говорили, ну что ты, это город на костях, он холодный, там сплошной гранит, серость, промозглость… А для меня это город психологически верный, то есть он мне дает ощущение успокоения, он меня как будто бы в какую-то колею такую очень правильную запускает, где я могу думать, мыслить, сверяться с каким-то внутренним компасом. И это был для меня идеальный город для того, чтобы написать научную работу и продолжить свое творчество".
Об уфимских таксистах
"Для меня бесценный источник информации в любом городе – таксисты. Первую информацию о городе я получила от таксиста, который меня вез, спасибо ему. Интересно, когда человек представляет свой город и начинает сразу как бы немножко извиняться…"
О корнях
"Для меня важна правда душевная, я очень скучаю по своему региону и первую книгу стихов посвятила своим корням (у меня эрзянские корни), народу эрзя, чему-то такому, что делает нас настоящими, что делает нас, собственно говоря, личностями".
Про "Стежки и стёжки"
"Книжка первая "Стежки и стёжки" – про желание и стремление проложить какие-то тропинки, может быть, к тому прошлому, которое уходит вместе с нами родителями, бабушками и дедушками. Так хочется его сохранить и передать потом своим детям".
О переживании горя
"Наши бабушки, дедушки были травмированными по-своему. В чем они черпали силу, что им помогало? Ну, конечно, вера. Вера в Бога, если мы говорим особенно про крестьянские семьи. Принятие настоящее пути, вера в свою долю, судьбу, в свою семью. И, мне кажется, большим подкреплением всегда была возможность приобщиться к чужому родному опыту, скажем так, родовому опыту. Приобщиться к нему через творчество, в том числе. Вот, сказки, песни народные – это же про то, чтобы прогоревать вместе, полюбить вместе, расстаться с чем-то вместе. В этом есть такая глубинная сопричастность, сочувствие, согревание какое-то".
О важных историях рода
"Вы затронули очень важную тему такой болезненной истории, которая, наверное, есть в каждом роду и в каждой семье – это потеря близких людей, связанная с войной. Сейчас эта тема у нас снова актуализируется. Я думаю, мы получим новый виток трагических историй, которые будут по-своему проживаться. И история моей семьи, в частности, она про то, что в крестьянской семье, как мы знаем, ставка всегда делается на сына, который вытянет род, даст ему продолжение, который сохранит фамилию, сдюжит хозяйство, поможет сестрам и т.д. И вот в моей отцовской семье было четверо девочек, даже их было шестеро сначала, и один сын. И его забрали на фронт. Он погиб, погиб под Калининградом. И мой прадед не смог с этим смириться, это его и мать тоже подкосило. Его приглашали на захоронение и перезахоронение, и он психологически не смог поехать. Он всю жизнь хранил эту похоронку. И у нас из поколения в поколение передавался адрес этой могилы… Все знали, что он там, но туда поехать… Это был такой очень серьезный, не знаю… посыл, мощный и тяжелый, со стороны прадеда.
Когда мне исполнялось тридцать пять лет, мы с мужем специально в мой день рождения поехали, нашли проводника, нашли эту могилу. Конечно, такое впечатление, потому что это братские могилы с большим количеством погибших наших солдат. Привезли туда горстку родной земли с могилы его отца, который всю жизнь так и не смирился и ждал его домой. И взяли немного земли оттуда, чтобы привезти на могилы родственников. То есть эти родовые истории висят над нами таким серьезным грузом, таким дамокловым мечом, который в любой момент может упасть, и важно их допроживать внутри своей семьи, внутри своего рода, и передавать эту память, переработанную память своим детям. Вот это моя такая позиция".
О чистом источнике и живой воде
"Это опыт моей жизни в деревне с такими простыми очень людьми, простыми в плане открытыми. Бабушка моя всегда, например, мне транслировала про то, что нужно быть хитрее, что-то там для себя подприжать. Ну, такая крестьянская какая-то хитрость. Она мне ее пыталась привить. При этом сама была абсолютно открытая и всегда доставала все, что у нее было на стол, и отдавала все, и она была замечательной мишенью для любых там цыган заезжих и так далее.
И еще, наверное, меня сделал такой, какая я есть, опыт моих родителей, которым пришлось много что прожить. Это уже поколение, которое приехало в город, которое отрывалось от крестьянского быта, которое в чем-то не оправдало ожидания своих родителей, в чем-то переросло своих родителей, травмированных войной и т.д. И вот, мои мама с папой (мамы уже нет, Царствие ей Небесное) дали мне прекрасное понимание того, что никогда не поздно извиниться, например, перед своими детьми, признать свои ошибки и постараться дать своему ребенку настоящую принимающую любовь, которая, на самом-то деле, и является той живительной силой, живой водой, которая находится внутри нас, и может нас оживить в любой, даже самой сложной ситуации. И от того, насколько нас напитают родители, зависит то, что мы дадим своим детям. Сможем ли мы подпитать их.
Самые теплые, наверное, яркие воспоминания – это как раз семейные праздники. Эмоциональный контакт, как мы там лепим снеговика и раскрашиваем его мамиными дорогими акварельными красками…"
О песнях на эрзянском языке
"Мне были интересны песни на эрзянском языке, который я не так хорошо понимала, поскольку росла большей частью то в городе, то в деревне – пятьдесят на пятьдесят, но все равно через эти песни впитывала язык и культуру своего народа. И вот сейчас, уже во взрослом возрасте, когда уже не осталось ни бабушек, ни дедушек, я предприняла попытку собрать местный фольклор, песни записать и сделать литературный перевод именно местечковых этих вот эрзянских песен. Стала анализировать, про что они поются, какие сюжеты в них возникают, то есть про что пели мои бабушки-дедушки. Ну и там, конечно, есть игровые песни, это когда они собираются вместе, выпивают немножечко и чуть-чуть хулиганят, поют такую частушечную песню. А есть песни, которые транслируют квинтэссенцию мордовской красоты…"
О загадке с медведями
"Бабушка у меня была учителем русского языка и литературы в школе сельской, и она немножко видоизменяла уже известные сказки. И каждый раз сказка, например, про трех медведей получалась немножко разная. И вот это умение трансформировать материал, как-то его так неожиданно по-новому преподнести мне больше всего и нравилось. Ложишься спать и знаешь, что тебе расскажут про трех медведей, но что там произойдет – всегда загадка".
О стыде
"В начальной школе начала писать какие-то детские стихи. И вот такая интересная история, которая, может быть, показательной будет для многих учителей, педагогов и родителей.
На какое-то время мой творческий порыв серьезно затормозился, потому что, с одной стороны, родители слегка посмеялись над моим творчеством, а с другой стороны… Я училась в многопрофильной гимназии, и с нами работал театральный режиссер (у нас было сценическое искусство), который однажды сделал нам большой аванс, сказал, приносите свои стихи, сказки, может быть, мы попробуем их инсценировать. И я, будучи в пятом классе, написала, как мне казалось, очень смешное стихотворение про Иван-Иваныча Иванова, который с утра не нашел своих штанов. А у режиссера (это была женщина) была, видимо, какая-то личная история, связанная с мужскими штанами, и с тем, что мужчина с утра их не нашел, будучи дома. В общем, как она меня отчихвостила, как она меня отругала за этот "недетский", "неподобающий" мне сюжет… Хотя для меня он был абсолютно детским, простым и прозрачным. Я, помню, сидела, плакала и говорила, что я никогда в жизни не буду писать стихов, потому что это – стыдно.
Смешная сейчас, кажется, история, а вот в психологическом плане могла она закончиться чем-то плохим. Потому что, если какое-то действие ребенка, его начинание связывается с сильной отрицательной эмоцией – а стыд – это непереносимая эмоция, стыд и вина – ну все, считай, вы поставили крест на его возможности не только писать стихи, но и вообще проявлять инициативу и проявлять себя как личность. Благо, я говорю, у меня было хорошее окружение (смеется).
Поясню. Когда мы испытываем чувство вины, это про то, что я сделал плохой поступок, плохое действие, мне от этого, как с каким-то тяжелым грузом, нехорошо, я хочу от него избавиться, поэтому пойду и попрошу прощения, спрошу, чем можно искупить свою вину и так далее. Очень плохо, но с этим можно справиться. А когда мы испытываем чувство стыда, это не я сделал плохой поступок, это я весь полностью не такой, плохой, недостойный, я не тот, кем должен быть. То есть это такое тотальное сжигание и обесценивание. Конечно, это непереносимая эмоция…"
О психологии развития
"Весь свой жизненный путь мы развиваемся. Есть даже такое направление – акмеология. Это наука о достижении акме, то есть высших пиков нашего развития… Это про то, что мы всю жизнь трансформируемся, меняемся, становимся качественно другими, не останавливаемся в своем развитии (если только мы этого не захотим, или не случится что-нибудь очень плохое с нами) и достигаем постоянно своих вершин в чем-то…
А меня интересовала, когда я писала свою научную работу, именно категория молодежи, студенчества и околостуденчества… Пыталась найти в ценностях ответ на вопрос, почему некоторые наши молодые люди уезжают за границу и остаются, то есть я выслеживала, можно сказать, таких мигрантов в Америке, Германии, тестировала, собеседовала. Сама принимала участие в программах обмена и таким образом знакомилась…"
О стимулах начала тысячелетия
"Это было время несколько иное, это были двухтысячные, нулевые. Как раз на пике были все эти программы международного обмена, налажены были все эти механизмы, двери были открыты – можно было легко уезжать. Что я выяснила? Выяснила, что был ценностный профиль у тех ребят, которые по каким-то причинам выезжали, такие ценности как достижения, стимуляция, гедонизм и новизна. То есть про что это: хочу чего-то нового, каких-то новых впечатлений, эмоций, при этом хочу чего-то достигать быстро и свой статус повышать…
Были такие истории, что студенты, которые оставались за границей, полностью меняли профиль: училась на юрфаке, например, после третьего курса поехала по программе обмена, осталась, накопила сама денег (уже достижение!) и поступила, например, на дизайн. Мама с папой говорили, что дизайном не прокормишься, а вот – выбрала. И в свободное время себе много удовольствия организовала.
Ну и, конечно, отдельная категория была тех, у которых были серьезные проблемы с родителями и травмы, то есть это родители, совершающие насилие, в том числе психологическое, не принимающие и не дающие возможности контакта. Вот вам и ответ на вопрос, что нужно делать, чтобы потерять навсегда своих детей, чтобы они уехали от вас далеко и надолго… Вот, пожалуйста: разрыв контакта, непринятие, насилие и отсутствие возможности для ребенка идти своим путем, выбирать что-то по сердцу – прямой путь к тому, что он будет таким отщепенцем".
Об удовольствии и экологичности
"Я работаю в Российской академии народного хозяйства и госслужбы, в Северо-Западном институте управления, официальная должность моя – руководитель образовательных направлений психологии и управления персоналом, то есть я и учу студентов, и организую для них образовательный процесс, поэтому я постоянно варюсь в той среде, с которой я начинала работу. И могу отметить значимую трансформацию в психологии молодых людей. Если нулевые по десятые годы это, действительно, про сплошь такое гедонистическое удовольствие, как-то себя насытить тусовками, шмотками, еще чем-то, то сейчас это немножко не так. Я бы сказала, что удовольствие сейчас стало для многих молодых людей, по крайней мере, для тех, которые учатся в вузе, получают образование, то есть это категория уже достаточно осознанная, здесь удовольствие становится неким критерием экологичности, то есть ты должен получать от работы удовольствие, например. У тебя должна быть какая-то, как они говорят, драйвовая зона, которая тебя заводит. Или что-то еще должно приносить в жизни удовольствие, то есть они в этом плане более психологически компетентные, чем когда-то были мы. То есть они разрешают себе удовольствие. Для нас это было под определенным табуированным запретом. И для многих молодых людей творчество – это тоже про удовольствие… "
О творчестве: "зачем" и "для кого"
"Год, наверное, назад проводили интересный опрос. У нас был телемост Москва-Владивосток, собирали мы пишущих ребят со всех регионов (…), мы задавали им вопрос: а зачем вы пишете и для кого вы пишете…
Много ответов было про то, что пишу для удовольствия. Еще один важный ответ был: творчество как коммуникация, для того, чтобы общаться, чтобы транслировать какое-то содержание и получать обратную связь. И творчество как самотерапия.
А если давать раскладку ответов на вопрос "для кого я пишу", там было много в процентном отношении осторожных ответов: "для близких", "для своей аудитории", "для себя". Кто-то написал даже "для Бога", но это какой-то был маленький процент ответов. И эти ответы показывают, что у молодых людей, с одной стороны, нет иллюзий, что они станут суперпопулярными и востребованными в широких массах, а с другой стороны, про амбиции (наверное, это реалии сегодняшнего времени), что им хватает какой-то своей аудитории, сегодня ее легко можно сформировать. "Мое сообщество" – и это как будто бы с тебя снимает немножко ответственность: у меня же есть мое сообщество, там, условно говоря, тысяча или несколько тысяч человек, которые читают лично меня, их в моем творчестве все устраивает, им там уютно, хорошо, комфортно, и мне хорошо, комфортно именно с этой аудиторией. НУ вот, я буду таким аутентичным автором, который как-то герметично, может быть, существует. Мне в этом окей".
О писателях-служителях
"Есть широкий круг, и из него аккумулируется некое ядро. Это те амбициозные молодые писатели, а иногда и писатели такие служители, я бы сказала, слова и литературного процесса, которые работают и над собой, и над текстом, естественно, это связанные вещи, потому что невозможно работать над собственным текстом, над ценностным аспектом своего высказывания и не трансформироваться как личность. И среди этих молодых писателей много так называемых подвижников настоящих, которые не только стараются как-то себя продвинуть, сколько стараются создать некое сообщество, литературное объединяющее пространство. И вот в их посылах очень много про ценности, про традицию, про культуру, про осмысленность, в хорошем каком-то таком не заезженном, не замыленном контексте гражданственность, если можно применить это слово…
Да, важно понимать, что вот это – твое родное место, любимое место, но важно вот этой любовью делиться…"
О ценностном остове
"Для меня творчество – это, конечно, момент самотерапии такой библиотерапии. Но это и про свой вклад в создание остова или стержня, который держит мир. Про то, что, может быть, войти в поток, в общий, в поток, который создает ценностный остов…
Наверное, я пишу для всех тех, кому важно получить опыт сопричастности, общности, общего поиска, общего переживания, общего стремления стать лучше и сделать мир хотя бы чуть-чуть, может быть, стабильнее, чуть гармоничнее. Наверное, так".
О любимых авторах
"Вы сказали про юность… У меня был, как, наверное, у многих, лермонтовский период… А потом все многократно трансформировалось. А сейчас я с большим интересом читаю современных молодых авторов, это то поле, в котором я верчусь, живу. И почему бы не почитать Чураеву или Тимофеева, или Декину с их замечательной прозой. Почему бы не почитать стихи современных поэтов, например, петербургского коллегу Романа Круглова… В Петербурге тоже есть интерес к современным молодым авторам…Читают в метро очень активно. Прозу современную тоже читают. Конечно, классика. Ну, и как Петербург без Достоевского, например? Достоевский, мне кажется, всегда почти в любом вагоне будет".
Также в этом "Переплёте" звучат стихи Екатерины Огаревой в авторском исполнении, а еще Екатерина делится опытом преодоления перфекционизма и мыслями о том, что делать с болезненным прошлым, которое мешает.
