"Школа (перевода) утрачена. С огромным трудом восстанавливали, когда над циклом антологий работали. Мы же впервые антологию поэзии дали с параллельными текстами. А там сразу видна халтура, когда (строчки) длиннее, короче, что-то обрезано и т.д. <…>. Мне, слава Богу, довелось дружить с замечательными мастерами старой школы. Это были люди, которые любили поэзию в себе, а не себя в поэзии. Эти старики-переводчики являли любимое мной, чрезвычайно ценимое в любой форме искусства, в том числе и в поэзии, цеховое сознание. Мне кажется, очень важно сохранить некую степень ответственности за то, что ты делаешь. Ты не можешь себе позволить халтуру, просто потому что тебя не поймут твои товарищи – перед ними неловко", – сказал Виктор Куллэ в программе "Переплет" на "Радио России-Башкортостан" 7 декабря 2024 г.
Виктор Альфредович Куллэ – поэт, переводчик, эссеист, критик, историк литературы, к.ф.н., доцент кафедры литературного мастерства Литинститута им. Горького. Лауреат отечественных и зарубежных литературных премий. В 1996 г. защитил первую в России диссертацию, посвящённую творчеству Иосифа Бродского. Перевёл на русский язык стихотворения Микеланджело, сонеты и поэмы Шекспира.
О курсе "Литература народов России"
"Такого курса, насколько я знаю, больше нигде нет. В национальных регионах есть, скажем, отдельно татарская литература, это понятно. Я думаю, что у вас – башкирская, это понятно тоже. А вот единого такого курса де-факто нет. Нет никаких учебников. Нет ничего.
- Я читаю четвертый год уже и параллельно пытаюсь писать учебник.
А мне предложили, потому что ездил по регионам, когда были проекты национальных антологий, общался с людьми. Было понятно, что надо что-то подобное делать. В советские времена был многотомник Института мировой литературы, но там не было национальных литератур. Там же была просто единая сущность национальная – "советский народ". То есть главное было написать Алима Кешокова через запятую с Симоновым, чтобы никто не был обижен, чтобы все были выравнены. Проявить всем уважение. И были хрестоматии для необязательного чтения, где по чуть-чуть нащипано, но все равно было представление о том, что такое национальная литература. А мне Господь мирволил на протяжении многих лет быть другом и собеседником Георгия Дмитриевича Гачева, замечательного мыслителя, который разрабатывал концепции национальных образов мира. Это у него гигантский цикл от Америки до Древней Греции.
- И на первой лекции я как раз рассказываю о разнице национальных образов мира. О том, что это надо беречь, что это драгоценно, и что это ключ к пониманию культуры каждого народа.
Конечно, нельзя объять необъятное, если 56 литератур за два семестра… Моя задача – показать им, что это не скучный довесок к великой могучей русской литературе, а это то, что, вот как лично для меня, обогатило мое представление о стране, в которой я живу. И это, правда, интересно. Я благодарен вот этим своим штудиям. Я пытаюсь этим поделиться".
Про идеальный эпос
"Есть такие методички, как написать идеальный голливудский сценарий. Вот "Урал-батыр" – такой идеальный эпос. Потому что обычно что-то обломано, или нет зачина, или творения мира, или нет продолжения… А тут вот все как по методичке, то есть все-все буквально есть. Образец такой в этом смысле".
О переводах Шекспира
"Я взял словари елизаветинской эпохи и, исходя из семантических значений этого времени, стал с нуля, как будто никто ничего не писал о Шекспире, делать собственные подстрочники и пытаться восстанавливать…".
О тепличном сознании
"Когда я поступал (в Литинститут – Ред.), мы были первым перестроечным курсом 1986 года. У нас был конкурс 600 человек на место. Тогда всем казалось, что литература – это медом намазано, потому что в Советском Союзе кормили писателей очень хорошо. Ты напечатал подборку новомировскую – полгода живешь на эти деньги. И в основном приезжали люди из провинции и более взрослые. В Литинститут, как, кстати, в театральные и киношные все дела не брали людей сразу после школы. Два года ты должен был чем-то позаниматься – хоть бомжуй, но жизнь реальную, какую угодно жизнь надо было узнать. А сейчас из одной теплицы пересаживают в другую. И это, конечно, печально.
- Я общаюсь со своими студентами – и это двадцатилетние детки. Да, с гражданскими правами, со всеми ярко выраженными половыми признаками и всем остальным, а у них сознание – какое у моего поколения было в 14-15 лет.
Надо каким-то грандиозным образом перестраивать образовательные программы и как-то их заинтересовывать. <…>. Я когда отбираю студентов, смотрю не только на версификационную одаренность, я смотрю, отражается автор в тексте или просто почитал в сети, как правильно надо писать, и пытается дать осетрину не второй свежести, а тысяча второй".
О модернизации велосипеда
"Каждый образ обладает глубиной семантической. Когда ты что-то употребляешь, ты отсылаешь к целому корпусу текстов, в которых это мерцало до тебя – то, что Ахматова называла "на воздушных путях перекличка". Когда только изобрели первые компьютеры, филологи американские начали подсчитывать набор мотивных пучков, чего-то еще, и выяснили, что все к Средним векам уже было. Это не значит, что не о чем писать. Просто человек, который берется за любую тему, должен понимать, что он не строит велосипед с нуля, что до него этот велосипед уже сконструировали многократно. И смысл тратить время своей единственной неповторимой жизни на производство велосипеда имеет только в том случае, если ты хоть немножечко улучшишь эту модель или качественно новую изобретешь, а для того, чтобы изобрести качественно новое, надо знать, что уже сделано".
Также в интервью:
– "Для них было все интересно", – о разговоре с уфимскими студентами-филологами о Бродском;
- Книга "Стойкость и свет" – избранные стихотворения и переводы – промежуточный итог сорокалетней работы поэта. Этот сборник автор подарил на память студентам-филологам Акмуллинского университета на встрече в Уфе.
– "Видно, что это делается с большой любовью", – о башкирском своде фольклора;
– "Из Москвы и Питера это трудно разглядеть", – о круге общения и многообразии страны;
– "Эпосы идут на ура", – о том, что лакомо студентам Литинститута;
– "Я столкнулся с двумя забавными вещами", – еще о переводах Шекспира;
– "Для этого они одевались в мужские платья и собирались закрытыми кружками", – о некоторых современницах Шекспира;
– "Я разработал то, что называется теорией шкатулки", – о порядке написания и чтения сонетов;
– "Это надо будет сделать доступным для мироздания", – о фантастическом в первом издании сонетов, которое Виктор Куллэ называет одной из главных тайн Британии;
– "Шекспира, Микеланджело и Бродского я переводил не ради денег", – о внутреннем порыве;
– "Было же полувековое гульбище постмодерна", – о всеобщем праве на высказывание;
– "Это какая-то ползучая инфантилизация сознания", – еще о нынешних студентах Литинститута.
