Лето 1808 года, Индия, ежедневные беседы, поэтические упражнения, богословские дискуссии интеллектуалов…Отголоски эпохи Империи Великих Моголов слышны в литературном памятнике, который представляет собой дневник на тюркском языке, "лишенный начала и конца". Автор дневника – поэт, филолог Инша Аллах Хан Инша. Чем интересен этот рукописный фрагмент истории, сохранившийся на желтой бумаге ручной работы?
"Это все создает совершенно неповторимый и очень показательный, очень интересный для исследователя микс из языков, культур, стилей, бытовых подробностей и так далее. То есть дневник дает очень хороший контекст того, как в Индии происходило в то время литературное творчество, как языки соседствовали друг с другом, как происходило переключение этих языковых кодов и как себя проявляло то, что сегодня назвали бы мультикультурной или полилингвальной языковой личностью", – сказал в интервью на "Радио России-Башкортостан" кандидат филологических наук, ведущий специалист научно-образовательного центра истории башкирского народа, директор научно-образовательного центра иранистики Института истории и государственного управления УУНиТ Искандер Саитбатталов в программе "Переплет" в субботу, 14 июня 2025 г.
О предыстории
"Порядка четырнадцати лет я занимаюсь тюркологическими исследованиями, изучаю письменные памятники на языке тюрки – это общий язык многих тюркских народов, которые традиционно исповедовали ислам и пользовались арабской графикой. И это язык, ареал которого вплоть до 20-х годов прошлого века был очень широким: он начинался от Восточного Туркестана (современный Синьцзян – Уйгурский округ Китая) и заканчивался на Балканах и в Египте. Конечно, в центре моего внимания всегда были письменные памятники Башкортостана, но исламоведческое, тюркологическое рукописное, скажем так, поле в России достаточно насыщено исследователями. Здесь достаточно много уже сложившихся научных исследовательских школ, которые конкурируют друг с другом. Есть конкурирующие национальные историографии и, соответственно, не так много того, чего еще не трогали, не исследовали.
И мне в какой-то момент захотелось проверить, работают ли накопленные мной компетенции, умения, навыки чтения и перевода текстов на материале из каких-то других регионов. Так получилось, что я стал постоянным участником семинара и конференции "Текстология и источниковедение Востока" в отделе письменных памятников народов Востока в Институте востоковедения в Москве и познакомился там впервые с многоязычной космополитичной культурой позднемогольской эпохи в Индии начала XIX века.
Я задался вопросом: если это были тюрки по происхождению, люди, которые ассоциировали себя с могольской элитой, писали ли там на тюркском языке? Выяснилось, что на тюрки там действительно писали. И одним из наиболее известных авторов, кто это делал, был выдающийся персидский и урду поэт, филолог Инша Аллах Хан Инша, который известен сейчас, как многогранный поэт, изобретатель достаточно серьезного литературного жанра и как первый филолог языка урду – он соавтор первой грамматики этого языка. И я узнал из библиографических публикаций, что есть такой памятник. В рамках проекта, поддержанного РНФ (Российским научным фондом), который называется "Тюркоязычная поэзия Империи Великих Моголов: текстология, перевод, междисциплинарный анализ", я смог связаться с Библиотекой Раза в индийском городе Рампуре, где дневник хранится, и заказать у них цифровую копию. Собственно, так произошло мое знакомство с субъективностью Инша Аллах Хана Инши и с тем, как он проводил время за литературными занятиями летом 1808 года.
Также в интервью:
– "Там видны следы погрызания насекомыми", – о первейшей научной задаче описать физическое состояние рукописи;
– "Хороший персидский язык был билетом для вхождения в элитарные круги", – о роли персидского языка в Империи Великих Моголов и в государствах, которые образовались на ее руинах;
– "Его ключевой собеседник – неудачливый в политическом плане правитель", – о покровителе поэта;
– "Вся высокая культура Индии того времени была полилингвальной", – о многоязычии;
– "Это были такие интеллектуальные и эстетические запросы", – о среде;
– "Мы видим в его стихах искусные языковые игры", – о яркой языковой компетентности;
– "Дошутился двусмысленными стихами", – о том, как сложилась жизнь Инши после отдаления от дворца покровителя;
– "Постепенно все начинает раскручиваться как клубок", – о том, как распутывалось запутанное;
– "Эта культура хорошо задокументирована", – о ключах к произведениям;
– "Это было нормальным хлебом поэтов, интеллектуалов", – о социальной практике того времени;
– "Неистовства характера Инши мы здесь не видим", – о "холодном тоне" тюркского дневника;
– "В рамках этого проекта, я считаю, все сказано", – о завершении грантовой истории;
Также в "Переплете":
О научно-образовательном центре иранистики Института истории и государственного управления УУНиТ и коллективной монографии "Шейх Зайнулла Расулев и суфийская культура народов Евразии".
– "Это одна из ключевых для российского исламоведения и иранистики институций", – о Фонде Ибн Сины;
– "Фонд сейчас является одним из ключевых партнеров нашего университета в области развития иранистики и поддерживает другие исламоведческие проекты", – о сотрудничестве;
– "Количество его определений близится к количеству его исследователей", – о суфизме;
– "Это наставник, который продолжает цепь духовной преемственности", – о том, кто такой суфийский шейх;
– "Была организована очень большая экспедиция", – о проекте "Дорогами мистиков Башкирии";
– "Очень интересное книжное собрание", – о том, что удалось оцифровать коллекцию Шамигула Бикбаева;
– "Это квинтэссенция исторического, культурного, религиозного мировоззрения двух интеллектуалов, которые жили на севере Башкирии", – о книге "Булгарские хроники, или Приближение (Али) Гари: Чукури, Басарави".