"Сейчас в русской, российской литературе пишется довольно много хороших романов. Но они не имеют почти никакого влияния на читающую публику. Почему? Не знаю. Все мы едем "на старых лошаках" – на Пелевине, Сорокине. То есть открытия, сделанные 25-30 лет назад, сейчас еще как-то перемалываются. <…>. Я мог бы назвать большое количество писателей, но из этических соображений не хочу – кого-нибудь забуду да обижу. Почти все премии "Большая книга" получали члены кафедры, где я работаю. Я варюсь в этом котле, где кипит и готовится наша будущая литература. А в Уфу в школу "КоРифеи" мы приехали посмотреть, идет ли кто-нибудь на смену", – сказал мастер семинара прозы Михаил Попов. Интервью прозвучало в программе "Переплет" на "Радио России-Башкортостан" 22 ноября 2025 г.
О герое
Михаил Михайлович Попов – прозаик, поэт, публицист, критик, киносценарист. Заместитель главного редактора литературного журнала "Москва". Руководитель семинара, доцент кафедры литературного мастерства Литинститута им. М. Горького. Автор пяти сборников стихотворений, около 30 книг прозы. Произведения переведены на китайский, французский, английский, арабский, болгарский, немецкий, латышский языки. Обладатель премий им. Гончарова, им. Горького, им. Платонова "Умное сердце", им. Шукшина "За лучший рассказ", премии Московского правительства за роман "План спасения СССР". Роман "На кресах всходних" ("На восточных окраинах") вошел в шорт-лист премии "Ясная поляна", награжден Большой литературной премией СП России, Общероссийской премией им. Валентина Распутина. Роман о Литинституте "Трое неизвестных" получил первый приз литературной премии имени А. Чаковского "Гипертекст" (2025 г.). Многие произведения Михаила Попова экранизировались, за фильм "Арифметика убийства" он как сценарист получил Гран-При кинофестиваля "Киношок".
О фестивале "КоРифеи"
"Он очень хорошо организован. За это большая благодарность и университету, и Союзу писателей, и главное – участникам. В семинаре, которым я руководил, были представители разных городов, это и Киров, и Самара, и Уфа, разумеется. И довольно сильный состав участников. Это меня приятно удивило. Мы рекомендовали троих ребят на продолжение конкурса в Химках, там будет уже сборная, так сказать, этой программы, мы продолжим с ними работу. Я же еще, помимо всего прочего, заместитель главного редактора журнала "Москва", так что я и с этой точки зрения посматривал на участников. Пока опережать события не буду, но сделал свои заметки".
О разнообразии пишущих
"Палитра очень разнообразная. Есть представители старой деревенской школы. Деревенщики рождаются независимо от того, жили они в деревне или нет. Это такое сознание, это люди, которых интересует не то, чем человек, человечество динамично, а то, чем оно устойчиво. Поиск устойчивости, опоры. А есть те, кто беззаветно бросаются в будущее, и тоже довольно яркие примеры. То есть никто не бездействует. Все на своих участках пилят свою "гирю", как Шура Балаганов".
О студентах и студентках
"Сейчас ситуация сильно отличается от той, которая была в то время, когда я учился. Я поступал после армии. Нужно было иметь два года стажа, чтобы поступить в Литературный институт. Сейчас приходят сразу после школы. Это и хорошо, и плохо. Некоторые быстро определяются со своим предназначением, у некоторых этот процесс затягивается. Ну, пусть они под нашим присмотром этим занимаются. Конечно, семнадцатилетние гении встречаются нечасто. Еще отмечаю, что когда учился я, было больше мальчиков, сейчас подавляющее большинство – девушки.
- Происходят какие-то мировые перестроения смыслов. Женщины выходят на первый план и берут судьбу этого мира в свои руки.
Я лично не люблю выражение "женская проза". Проза должна быть хорошая, а женская она или мужская – это во вторую очередь. Я за то, чтобы не пол был на первом месте, а реальные деловые качества, реальный талант, реальный ум и все прилагаемые к этому обстоятельства".
О поэтах и поэтессах
"Сейчас некоторые любят себя называть "поэтка". Я человек старой закваски, я люблю говорить "поэтесса". Про Марину Цветаеву или Анну Ахматову хочется сказать "поэт". Масштаб дарования таков, что исчезают эти резкие гендерные признаки, и просто мыслящая творящая личность выходит на первый план".
О поэзии
"Когда я поступал в Литературный институт – это был 1978 год – я через три месяца знал все хорошие стихи, которые писались в стране, хотя это все не печаталось. Тот же Бродский, Еременко, Жданов, Парщиков, все метаметафористы – это был наш круг общения. Гандлевский. Это "Московское время", питерцы, пермяки, северокавказцы. Как песок намывалось это золото, и мы сидели на горе драгоценностей. А теперь мы тонем в гигантском океане вот этого самого… Ну, полтора миллиона на Стихи.ру. Что-то с обществом произошло – поэзия потеряла свое место.
- Лирика, конечно, как кошка ходит сама по себе. Она не враждует, но держит свой хвост наособицу".
О великом романе
"В литературе все меняется с приходом нового великого романа. Роман приходит как хозяин и перестраивает картину литературного мира. Как роман "Мастер и Маргарита" появился внезапно – и вся литература построилась. Меняется отношение к вещам, к истории. Иногда вскрывается новая правда про взаимоотношения мужчин и женщин. "Анна Каренина" – великий роман. "Братья Карамазовы". Чехов целиком, весь прозаический корпус – один гигантский роман. И его значение в мире повышается. Рассказ "Три дня" – это роман, прочитайте. И Чехов, конечно, прожил очень красивую жизнь. Это тоже играет свою роль, это тоже очень важно. Я когда говорю со своими учениками про литературное поведение, призываю учитывать этот момент.
- Может быть, мы еще не сыграли до конца всю партитуру того отрезка цивилизации, который нам достался. Я жду великого романа.
Это не просто книжка. Это будет романного вида, но, возможно, новая реализация в искусстве. То ли кино, то ли полуоживший персонаж, но в основе – роман. А что такое роман? Это картина мира. Это новое название для многих вещей. Это взгляд по-новому на смысл нашего существования".
Об искусственном интеллекте
"Я за честность. Если человек признается, что использовал в своей работе искусственный интеллект, это хорошо. Когда пытается протащить не им самим изготовленный текст, сделать вид, что это он сам – это скверно. В глобальном смысле я для себя еще пока окончательно не уяснил природу и смысл этого явления. Мне кажется, ИИ затруднит жизнь всякого рода халтурщикам. Очень скоро мы будем смотреть сериалы, которые поставлены по сценариям, написанным искусственным интеллектом, фильмы, которые снял или помогал снять ИИ.
- Но высшее проявление, чем отличается человеческий разум от ИИ, – человек генерирует смыслы, а искусственный интеллект оперирует смыслами. Великолепно оперирует, иногда даже лучше, чем человек. Но я не представляю, как он сможет генерировать смыслы, если у него нет самосознания.
Человек знает, зачем ему думать, а искусственный интеллект "думает" по приказу. И именно этим человек отличается от любой машины, даже самой совершенной. Хотя это все будет совершенствоваться и, возможно, то, что я говорю сейчас, уже жалкий лепет, что ИИ уже дальше шагнул. Посмотрим. Я твердо убежден, что ставить этому препону, ограду, не пускать – это смешно, все равно прорвется – это сила огромная, потребность в этом большая. Человек проиграет, если он захочет что-то запрещать. Но при этом надо как-то этим управлять".
О том, что значит быть живым
"Хорошие писатели как раз и ставят перед собой такие вопросы. Вот, скажем, недавний Нобелевский лауреат Кадзуо Исигуро, у него есть роман "Клара и Солнце", там он напрямую разбирается с этими проблемами. Меня в детстве поразил роман писателя-фантаста Владимира Савченко "Открытие себя" про то, как один инженер в провинциальном университете создал человека. Но там роман останавливался в том месте, откуда начинается самое интересное. Все техническое, с помощью чего он это создал, это тоже интересно, но намного интереснее, как себя поведет созданный человек. На это давний советский фантаст не покусился. Но мы все ходим по краю и общаемся с этой бездной. Я, честно говоря, особенных ярких успехов на этом фронте пока для себя не отмечаю".
О человеческом и не
"Тарковский считал, что человеку нужен человек. А Станислав Лем пытался работать с другими видами жизни. "Солярис" по-польски – это женский род, это "она". И она же обладает почти божественной силой – может воссоздавать жизнь. То же самое в его последнем романе, где он пишет про невозможность контакта человека с иными видами разума.
- Так что я, например, из современных писателей очень ценю тех, кто пытается внутрь себя погрузиться.
Есть замечательный Томас Пинчон, его "Радуга тяготения". Джулиан Барнс, его "История мира в 10 ½ главах" – совершенно гениальная вещь. Это не выходя за границы человеческого. Еще не все вопросы решены с человеком. Выходя за пределы человеческого, мы удаляемся от решения проблемы. Надо спускаться внутрь. А там какой-то страх. Человек словно боится увидеть истинное лицо. Бездна внутри, да. Я думаю, еще на этих путях основные открытия будут".
Об удовольствии читать
"Почему-то у нас сложилось впечатление, что серьезная книга обязательно должна быть тяжеловесной, скучной, нудной. Но посмотрите примеры из 19 века: "Тарас Бульба", "Капитанская дочка", "Герой нашего времени" – динамика, динамика, динамика. Серьезные книги, все романы Достоевского – это все увлекательное чтение. Мы почему-то изгоняем из храма нашей литературы удовольствие. Чтение, адекватное, когда ты следуешь за мыслями великого человека, как говорил Александр Сергеевич, – это одно из величайших наслаждений".
Об умении рассказывать
"Что такое проза? Это рассказывание историй. Это самое увлекательное. Чем занимались в древние времена? Человек рассказывал, его слушали, так появились эпосы.
- Клиповое сознание – это тоже неизбежное следствие развития некоторых видов техники и ответ на него.
И хорошо, пусть будет. Главное, что все стали хорошо говорить. У нас блогер был свой на семинаре, очень разумный человек, выступал с интереснейшими наблюдениями".
О том, стоит ли идти в писатели
"Если возникает вопрос, конечно, не стоит. Это, как говорит тот же Пушкин, силою вещей. То есть тебя просто жизнь тащит, и ты понимаешь, что без этого ты жить не можешь. И все. Ломать будет. Предательство будет. Хамство издательского мира будет. Но все это надо с улыбкой переносить. Обижаться бесполезно, не конструктивно. Главное – всех побеждать работой. Тебе отказали с этим романом, а ты три романа написал. И потом выяснилось, что все три пойдут. А еще и экранизируют, может быть".
Об экранизациях
"Я тогда оказался на распутье, думал, двигаться ли мне по киношной части и посвятить себя зарабатыванию денег. Но сценарист – это довольно рабская профессия, и я решил, что не буду себя с этим связывать, а буду писать то, что пишется. Хотя интересно было взглянуть на киномир. Там диктатура режиссера. Все остальные вздохнуть не могут. Он царь и бог, и воинский начальник".
Также в интервью:
– "… А он все врет, но так красиво, / что встанем и пойдем за ним", – Михаил Попов читает стихотворение недавно ушедшего из жизни поэта Александра Хабарова;
– "У меня несколько иной взгляд на партизанскую борьбу", – о романе "На кресах всходних" и эпическом холодке;
– "Я страшно любил читать про пиратов и получил возможность написать про пиратов", – о приключенческих романах, написанных в 90-е годы;
– "Есть роман "Обреченный царевич" – это Древний Египет, гиксосы, есть "Белая рабыня", – о завлечении читателей;
– "Современные готы и вандалы прилетают на самолетах", – о новом великом переселении народов;
– "Я посмотрел на типичных выпускников, получилась увлекательнейшая биография, но писать было очень тревожно, потому что если кто-то себя опознает, возьмут за лацканы и потребуют к ответу", – о романе "Трое неизвестных";
– "Мы в сугубые эксперименты не пускаемся", – о журнале "Москва";
– "Останется ощущение богатства",– о впечатлении об Уфе.
