Элла Курильская: Александр Леонидович, здравствуйте!
Александр Алексеев: Добрый день.
Элла Курильская: Рады приветствовать вас в нашей студии. И вот прямо первый вопрос задам: почему «Севильского цирюльника» 20 лет не было на сцене Башкирской оперы? И что случилось сейчас, что он наконец‑то появится?
Александр Алексеев: Понимаете, оперный театр — это абсолютно отдельное государство, нежели драматический. Потому что если в драматическом театре актёр — он и есть актёр, несмотря на то, что у него есть амплуа, то в оперном театре должны сойтись все звёзды, чтобы всё случилось. Должны появиться те артисты, которые могут сегодня сыграть. Или же, как бывает, пропадает какая‑то постановка — потому что нет сейчас того или иного исполнителя. Ведь у каждой партии — определённый тип голоса, определённое сценическое амплуа и так далее.
Вот на данный момент так сложилось, что состав всё‑таки собрался. Ну и, опять же, на протяжении многих лет мы как‑то углублялись в сторону драматизма или трагизма — я имею в виду в постановках. Сейчас захотелось уже окунуться в комическую оперу, в комическую область: пошутить, поиграть, насладиться вот этой искромётной музыкой Джакомо Россини. И, вроде бы, это уже скоро случится.
Элла Курильская: Опера «Севильский цирюльник» на башкирской сцене будет экспериментальной. Можете приоткрыть завесу тайны и сказать, что такого экспериментального будет?
Александр Алексеев: Откровенно говоря, когда опере уже больше 200 лет и когда она — самая исполняемая в мире, то, наверное, каждая постановка становится экспериментальной, потому что зрителя нужно удивлять. Но утверждать, что это будет совсем экспериментальное, не скажу.
Да, опера поставлена в XXI веке. Да, будет очень много взаимодействия с публикой — но это уже было. Да, будет использован визуальный ряд — в оперном доме это тоже уже не ново. Да, будет использован, в том числе, мэппинг.
Элла Курильская: Искусственный интеллект?
Александр Алексеев: Нет, всё‑таки живые люди его сделали — пока искусственному интеллекту такие вещи не доверяем. А в целом, наверное, сама суть спектакля будет несколько необычна для восприятия. Потому что мы же привыкли, что «Севильский цирюльник» — это Розина, Фигаро, Альмавива. Всё это развивается на сцене, всё быстро и искромётно. А здесь возникает такой момент «театра в театре». И сам зритель тоже как бы является участником этого спектакля.
Элла Курильская: То есть это такой эффект площадного театра, когда актёры обращаются к публике, стоящей на площади?
Александр Алексеев: Скорее да.
Элла Курильская: А можете назвать уже состав исполнителей?
Александр Алексеев: По составу — практически три варианта. Так как довольно поздно начался репетиционный процесс, сейчас мы выпускаем спектакль несколько нетрадиционно: в премьерные дни показываем все составы. Сейчас же мы решили остановиться на том составе, который на сегодняшний момент будет лучшим. 12‑го числа мы покажем этот спектакль. Здесь будут, в принципе, все звёзды театра: Рим Рахимов, Диляра Идрисова, Гуля Ибрагимова, Володя Копытов, Лариса Ахметова — совершенно в сумасшедшем образе.
Элла Курильская: Вот ещё одна тайна.
Александр Алексеев: Но все образы, в принципе, будут удивлять: грим будет удивлять, будут удивлять парики. Я не скажу, что будут удивлять декорации и костюмы — это будет просто красиво.
Элла Курильская: А в творческой бригаде у вас уникальный человек. Почему? Как вам удалось завлечь, наверное, самого востребованного ныне режиссёра Сергея Широкова на постановку оперы «Севильский цирюльник»? Потому что Широкова мы знаем как постановщика огромных массовых мероприятий — начиная от концерта в Сталинграде к 80‑летию Победы и заканчивая «Евровидением», концертами на Красной площади и большими концертами в Кремлёвском дворце.
Александр Алексеев: А здесь отвечу таким образом. Наверное, правильнее на этот вопрос ответит Аскар Абдразаков, которому удалось договориться с Сергеем. Но есть ещё один секрет: я думаю, что после этой постановки мы будем видеть Сергея не только как режиссёра телевизионных проектов, но и как режиссёра оперных спектаклей.
Элла Курильская: Ну, у него есть, насколько мне известно, небольшой опыт работы. Тем более что образование у него — музыкальное училище имени Гнесиных. Ну, для нас — для телеканала «Россия» и вообще для холдинга ВГТРК — человек не чужой. Это наш режиссёр, и мы с большим удовольствием его, конечно, приветствуем в Уфе и в качестве именно театрального режиссёра.
Александр Алексеев: Ну, вот я вам раскрою секрет: теперь у Сергея будет образование как режиссёра музыкального театра.
Элла Курильская: Это превосходная новость. Продолжая разговор: у театра в 2025 году было много оглушительных успехов. Можно ли сказать, что вообще весь 2025‑й для Башкирской оперы был звёздным и невероятно успешным?
Александр Алексеев: Откровенно говоря, 2025‑й год был для нас не скажу что каким‑то особенным. То есть мы, в принципе, как работали, так и продолжаем работать. То, что случилось — три выезда в Москву за год на разные сцены Большого театра… Ну, знаете, как у нас артисты говорят: «Ну что, Москва? Уже надоело, надо уже что‑нибудь новенькое».
Элла Курильская: Что вам сцена Большого?
Александр Алексеев: Да как‑то всё уже традиционно. Конечно, то, что случилось в июне, когда объявили результаты «Золотой маски», мы, конечно, понимали, что из 12 номинаций хоть одна, но должна сработать. Но когда их оказалось шесть — это было неожиданно. Но, с другой стороны, это тоже был, наверное, тот момент, к которому мы шли много лет: поступательно, медленно, аккуратно взращивали и творческий состав театра, и саму театральную команду, и сам подход к театральным постановкам. И вот всё сложилось. А в остальном — всё, что нужно было сделать в плане показов спектаклей, в плане новых постановок, — это был абсолютно обычный сезон работы.
Элла Курильская: Маски где‑то можно увидеть вот именно в таком количестве? Или представлены не все?
Александр Алексеев: В таком количестве уже никак. Если только собрать вновь всех наших лауреатов «Золотой маски» в театре и заставить их всех привезти этот тяжёлый груз с собой. Потому что каждая маска весит около трёх килограммов точно.
Элла Курильская: Не могу не задать один вопрос. Насколько оглушительна будет премьера, судя по вашим словам, настолько же резонансным именно в этом декабре — акцентирую, про 2025‑й год — оказался балет «Щелкунчик». Ну что уж греха таить, даже наша съёмочная группа попала под горячую руку, выясняя, что там такое случилось с билетами. Что произошло? Может быть, нынешняя сказка Гофмана как‑то от предыдущих отличается? Или это год какой‑то такой для «Щелкунчика» невероятно удачный?
Александр Алексеев: Ровным счётом ничего не произошло. «Щелкунчику» в нашем театре уже даже больше 30 лет. В 1993 году был перенос спектакля Григоровича на нашу сцену. А самой постановке уже больше 50 лет.
Элла Курильская: Классика.
Александр Алексеев: Классика, да. А случилось… Случилось то самое веяние моды. Если в 2021 году у нас стояло в декабре три «Щелкунчика», на которых был зритель (и которые, естественно, хорошо продавались), то с 2022 года спектаклей становится всё больше, а зрителя — всё больше. Только труппа не растёт, чтобы суметь охватить всех желающих. Мы не можем дать больше спектаклей. Почему? Потому что чем больше будут заняты артисты балета, тем больше будет травм. Всё‑таки это травматичный, опасный вид искусства. Следовательно, сегодня есть полный состав, а завтра он уже может оказаться неполным. А если завтра не будет самого Щелкунчика?
Во‑вторых, в театре уже больше 90 названий, и нам хочется сыграть их все.
В‑третьих, то, что происходит сейчас, эти скандалы — они происходили и в прошлом году, и в позапрошлом. Если вспомнить позапрошлый год, мы продали все билеты уже в августе, и начиная с октября нас постоянно спрашивали: «Где билеты на „Щелкунчика“?» И это тоже были скандалы. В прошлом году мы выставили билеты в октябре, и они были проданы на все спектакли за 1 час 40 минут. И тоже со 2 октября нас начали спрашивать: «А где билеты на „Щелкунчика“?» Ну, их нет.
А сейчас происходит вообще совершенно удивительная вещь: мы абсолютно правильно поступили, что пустили верную продажу — то есть постепенно выкладывали каждый спектакль. Это дало возможность избежать ситуации, когда большинство билетов оказывается у перекупщиков. К сожалению, сейчас есть эта проблема. И, опять же, к сожалению, театр не может регулировать этот момент. Мы единственное, что смогли сделать, — в ручном режиме не дать купить тем людям, которые поступают несколько некорректно по отношению и к театру, и вообще к ценителям искусства.
Элла Курильская: А как бороться с этим? И, может быть, применим к этому феномену «Щелкунчика» опыт московских театров, когда продают именные билеты?
Александр Алексеев: Вот как раз по этому поводу мы сейчас и думаем. Скорее всего, придётся на законодательном уровне принять решение, чтобы продавать действительно именные билеты. Это единственное спасение, которое возможно в данный момент. Потому что, даже при всём при том, что мы везде и всюду говорим: «Уважаемые зрители, покупайте билеты только в официальных источниках — это касса, это сайт, это официальные наши распространители», — никаких сайтов бесплатных объявлений ни в коем случае. Почему? Потому что перекупщики уже настолько изобретательны.
Элла Курильская: И искусственный интеллект недаром работает, да? Можно так сказать?
Александр Алексеев: В данном случае пока ещё не искусственный — пока ещё человеческий интеллект работает. И вот этот момент выдумки: каким образом заработать? Да только получается так, что страдаем мы и страдает наш зритель. И, во многом, опять же, мы не можем даже зрителю объяснить, почему это происходит. Потому что это всё‑таки не наш вопрос. Здесь этим вопросом должны заниматься правоохранительные органы.
Элла Курильская: Спасибо большое за такой подробный ответ, потому что и к нам поступают звонки, жалобы. И я думаю, что и у вас их — миллион и больше.
Александр Алексеев: Если честно, мы каждый год — вот уже три года — проживаем историю со «Щелкунчиком», историю декабря. И каждый год мы прямо очень настороженно подходим к этому моменту. И каждый год нас заставляют придумывать что‑то новое.
Элла Курильская: Оставим этот год позади, несмотря на то что у нас ещё есть несколько дней до Нового года. Поговорим о будущем. Что ждёт театр в 2026 году? Понятно, что зрители привыкли к фестивалям — Шаляпинскому, Нуреевскому. Привыкли к тому, что наверняка планируются премьеры. Поделитесь планами.
Александр Алексеев: В следующем году театр, в принципе, как работал в штатном режиме, так и будет работать. Все те 226 спектаклей, которые мы должны дать по госзаданию, мы их все дадим. А на сегодняшний момент я надеюсь, что всё‑таки состоится «Шаляпинский фестиваль» в следующем году. Это в первую очередь будет зависеть от финансирования — будет оно или не будет.
«Нуреевский фестиваль» точно будет. Мы уже ведём переговоры, в том числе с солистами и с гостями фестиваля, и думаем, каким же образом его ещё разнообразить. Не только чтобы это была череда спектаклей, где мы можем и своих посмотреть, и чужих показать, но и что‑нибудь ещё интересное.
Помимо всего прочего, есть много планов по поводу новых постановок. Хочется вернуть на сцену «Травиату», потому что… Ну какой современный оперный дом может жить без этого спектакля? Прошлый спектакль у нас прожил практически 30 лет на сцене, и он уже морально устарел — не только физически, но и морально. Вот сейчас как раз у нас Иван Складчиков готовит новые эскизы по костюмам и декорациям, а режиссёрская группа думает, как это всё воплотить.
И я надеюсь, что в следующем году вернётся тоже одна из любимейших опер нашей публики. Есть несколько задумок, так скажем, экспериментальных. Но вот здесь я пока не буду раскрывать всех секретов. Музыка безумно красивая. И даже если не случится того сценического действия, о котором сейчас мы тоже общаемся вместе с постановочной командой, то прийти и послушать ту музыку, которая будет звучать, я думаю, стоит. Но пока всех секретов не раскрываю.
Также должен вернуться в следующем году на сцену балет «Конёк‑Горбунок», который тоже несколько лет не шёл, но он будет в новой хореографической редакции.
Элла Курильская: Гастроли?
Александр Алексеев. А гастроли — это уже как пойдёт. Потому что, да, есть традиционно фестиваль «Видеть музыку». В этом году это был 10‑й фестиваль, и мы практически ни одного не пропустили. Я думаю, в следующем году мы также обязательно осенью себя покажем на этом фестивале в Москве. Если традиционно случится Большой театр — мы будем только рады.
Сейчас ведутся переговоры с Самарой. Это фестиваль «Волжские сезоны». Они нас приглашают весной к себе. Ну и, судя по тому, как нас встретила московская публика с балетом «Семь девушек», очень хочется этот балет показать как минимум на той территории, где этнически проживают люди, которые прекрасно понимают эту легенду. То есть это Челябинск, Екатеринбург — по Уралу хотелось бы проехаться.
Элла Курильская: А что с балетом? «Рахманинов» имел просто невероятный успех. Про оперу мы поняли.
Александр Алексеев: Ну вот балет — это возвращение «Конька‑Горбунка». Есть тоже мысли на будущее. Но, опять же, после «Рахманинова» у нас случились ещё «Семь девушек» и «Раймонда», которые тоже не менее громки, чем балет «Рахманинов».
Элла Курильская: Ну, «Раймонду», насколько я знаю, очень долго вынашивала Элеонора Сафыевна, чтобы вернуть её на сцену. И вот, слава богу, всё это сложилось. Следующий год у нас — год больших юбилеев: юбилей Моцарта и юбилей Минкуса. Театр будет реагировать на эти даты?
Александр Алексеев: С Минкусом у нас всё, слава богу, хорошо. Балетов Минкуса у нас не один идёт. С Моцартом всё сложнее, потому что ту версию «Дон Жуана», которая у нас есть, в нынешнее время не совсем корректно и не совсем уместно показывать. Но есть мысли о некоторых концертных программах.
Другое дело, понимаете, технологический процесс в театре довольно сложен, и даже найти время на одну концертную программу не так просто. Вот сейчас, например, случился у нас последний концерт — юбилей Союза композиторов. Пришлось выкраивать репетиционный процесс отовсюду. Мы всё‑таки не концертная организация. Основная наша задача — это показ спектаклей.
Опять же, почему? Потому что все те названия, которые у нас есть, хотелось бы проиграть хотя бы раз в год, не говоря уже о большем. Вы же понимаете прекрасно: если мы затронули тему составов, в одной опере или в одном балете — два состава исполнителей, а то бывает и три состава исполнителей. Следовательно, два или три раза эта опера или этот балет должны быть в сезоне. Если мы 90 умножаем на два, это уже 180. Если умножаем на три, это уже 240, а это уже перебор по госзаданию.
Элла Курильская: Завершая интервью, задам, наверное, такой общий вопрос. Вы как директор такого большого коллектива — как смотрите, зрителей стало больше? Люди стали больше ходить на спектакли или, наоборот, меньше?
Александр Алексеев: Я скажу так: их стало не больше и не меньше. Я не знаю, в чём феномен того, что происходит сейчас: то ли в том, что кино перестало работать, то ли в том, что появилась Пушкинская карта. Или во всей той политике, которая ведётся в государстве. Но зритель молодеет. И это приятно.
Элла Курильская: То есть молодёжь идёт в театр, да?
Александр Алексеев: Хотя, опять же, я об этом уже говорил, но опера и балет — это всё‑таки искусство более опытных, скажем так.
Элла Курильская: Некоторые говорят — элитарное.
Александр Алексеев: Элитарное — да. Но я, даже будучи музыкантом с полным музыкальным образованием — начиная от музыкальной школы и заканчивая аспирантурой, — сам очень долго шёл к опере и балету. Честное слово. Поэтому я прекрасно понимаю: когда приходит молодой зритель, ему не сразу зайдёт. И в этом отношении тоже приходится со зрителем говорить. Начнём вот с этого или начнём вот с того. Сразу «Тоской» по голове бить нельзя.
Элла Курильская: И «Царской невестой».
Александр Алексеев: Да, нужно аккуратнее. А потом уже, когда человек влюбился и когда он понял, что оперный театр — это не только музыка, не только декорация, но это то, что пробуждает что‑то в душе, что отзывается. В любом случае только человек должен понять, что именно в нём отзовётся. Сейчас — красота движения, красота вокального звука или вся та красота, которая творится вокруг. Нужно найти только это.
Элла Курильская: Спасибо большое, Александр Леонидович, за то, что выбрали время, пришли в нашу студию, ответили на наши вопросы и на вопросы наших телезрителей. Будем надеяться на будущие встречи.
